От Матфея святое Благовествование
(Мф, 15, 21-28)
И, выйдя оттуда, Иисус удалился в страны Тирские и Сидонские.
И вот, женщина Хананеянка, выйдя из тех мест, кричала Ему: помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется.
Но Он не отвечал ей ни слова. И ученики Его, приступив, просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами.
Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева.
А она, подойдя, кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне.
Он же сказал в ответ: нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам.
Она сказала: так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их.
Тогда Иисус сказал ей в ответ: о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему. И исцелилась дочь ее в тот час .
Проповедь митрополита Антония Сурожского в 17-ю Неделю по Пятидесятнице. Исцеление дочери хананеянки
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Хананеянка, которая приступила ко Христу, моля Его исцелить ее беснующуюся дочь, – язычница: в то время евреи, единственные, кто верил в Единого Бога, не общались с язычниками, сторонились, чуждались их. И вот эта женщина подходит ко Христу. Это уже говорит о том, что она в Нем увидела нечто, чего не видела в других, что она почуяла нечто в Нем, чутьем, сердцем уловила что-то, что внушило ей доверие и сняло с нее страх, что она будет прогнана.
И она обратилась к Нему со словами, которые мы находим также в Евангелии от Марка на устах слепого Вартимея: Иисус, сын Давида!.. Это уже – исповедь веры: конечно, не во Христа как Сына Божия, но во Христа как рожденного от царственной ветви Давида, из которой должен родиться Спаситель мира: Иисус, сын Давида, помилуй мою дочь! Она беснуется.
А Христос идет Своим путем, молча, не отзываясь на ее крик. И ученики обращаются к Нему: Отпусти ее, она же за нами следует, как бы преследуя нас этим криком надежды и отчаяния… „Отпусти ее” не значит „прогони”: это значит: Неужели Ты не пожалеешь? Она же тоже человек – или нет? Или нам чуждаться таковых? Разве человеческое горе в язычниках не так же страшно мучительно, как и в нас? Отпусти ее с миром…
И Христос говорит: Я не послан ко всем, Я послан к погибшим овцам израильского дома… Хананеянка же 
отвечает: Господи! Помоги… Она не отвечает на Его замечание, что Он не к ней послан, она просто верит, что Он ее пожалеет. Она не спорит; она не утверждает: как же так, я тоже человек! – нет, она просто верит… И Христос испытывает ее веру еще раз. Он эту веру, конечно, знал, и хананеянка, верно, знала Его прозрение; но ученикам, вероятно, надо было измерить глубину веры, на которую способен язычник. Он ей говорит: нехорошо отнять хлеб от детей и отдать псам… Эти слова кажутся такими жестокими, беспощадными. Мне кажется, что их можно понять, если представить себе Спасителя, опустившего Свой взор – внимательный, вдумчивый, сострадательный взор – к поднятым глазам этой женщины. Она слышала эти слова – как она слышала и другие жесткие слова, – но она слышала их, и одновременно видела лик Божественной Любви, обращенный к ней. И она отвечает как бы с улыбкой: да нет, Господи! Ведь и собаки питаются от крупиц, которые падают со стола их хозяев… Это можно сказать только из глубины веры и из сознания, что жестокие слова не исходят из черствого сердца.
И Спаситель тут, как в других случаях, на веру отзывается любовью и Своей властью целить, миловать и спасать: О женщина! Велика вера твоя! Да будет тебе по желанию твоему… И исцелилась дочь ее в тот час. Здесь мы видим еще и еще раз, что нет предела, нет границ Божию состраданию, что Он не делит людей на верующих и неверующих, на своих и чужих: для Него чужих нет – все свои. Но вместе с этим Он и ожидает и требует от нас не легковерия, а истинной веры, готовности довериться Богу, но и готовности пробиться к Богу криком, мольбой, верой. И этому мы должны научиться от хананеянки. Аминь.